Песец подкрался незамеченным - Страница 37

А сообщение, которое ушло сейчас Диктатору и которое, без сомнения, было получено на всех кораблях его флота, сообщалось, что эти самые корабли вошли на территорию империи, вследствие чего являются нарушителями границы. Всем кораблям предписывалось немедленно лечь в дрейф, принять досмотровые группы и приготовиться к отконвоированию на имперскую базу для дальнейшего разбирательства. Ну и, естественно, предупреждалось, что в случае неповиновения будет открыт огонь. Ковалев все еще рассчитывал, что удастся обойтись без стрельбы, одним авторитетом империи. Но… Не удалось.

Было интересно наблюдать, как корабли вражеского флота начали поспешное и не слишком слаженное перестроение в боевой порядок. Вот теперь становилась видна основная проблема этого флота — во-первых, он был большим и, как и всякий большой флот, трудноуправляемым, а во-вторых, очень похоже, не все экипажи были хорошо подготовлены и, тем более, слетаны. Корявое перестроение, даже с учетом спешки, говорит о подготовке флота только плохое.

Но, тем не менее, действия флота противника были вполне ожидаемы. Ну что же, предсказуемость тоже бывает наказуема, особенно во время войны. В момент перестроения любое соединение наиболее уязвимо и в этот момент, по всем законам тактики, следовало нанести удар. Конечно, тот, кто командовал сейчас флотом Диктатора, не без основания полагал, что время у него еще есть — кораблей Ковалева он пока что не видел. Больше того, он мог предположить, что послание — вообще блеф отчаявшихся защитников планеты. Однако он не учел простой вещи — наличия у имперцев маскирующего поля и потому, когда атакующие эсминцы оказались вдруг совсем рядом, не успел уже предпринять ничего. Впрочем, он умер на боевом посту — смерть, достойная офицера. Она была бы еще достойнее, сумей он хоть что-то сделать, но когда имперский эсминец, огромный, как гора, материализовался из ничего совсем рядом с флагманом и всадил ему в борт две торпеды, он ничего не успел понять — он просто перестал быть.

В следующие три секунды были уничтожены еще четыре корабля, которые, по мнению аналитиков от разведки, могли взять на себя роль флагмана в случае его уничтожения, после чего оба эсминца, окутавшись маскировочным и защитным полями, полным ходом рванули с места боя — свою роль они уже сыграли и терять корабли и экипажи (а при плотности огня, которую мог развить флот, даже с учетом его маломощных орудий, не спасли бы никакие системы защиты) никто не собирался. По ним, естественно, открыли огонь из всего, что могло стрелять, три секунды — это очень много, но прелесть ситуации заключалась в том, что в момент перестроения, когда походный ордер уже разрушен, а боевого порядка еще не построено, стрелять особенно и некому. Слишком велика опасность попасть в своего, поэтому реально из всего флота огонь вели не более десятка кораблей. Накрыть невидимые для систем обнаружения, идущие с огромной скоростью и при этом отчаянно маневрирующие эсминцы в такой ситуации становится невыполнимой задачей.

Однако уничтожение флагманов дало не только отвлекающий и деморализующий, но и стратегический эффект. Командиры кораблей, лишившись централизованного командования, повели себя так, как и положено вести никогда не воевавшим в форс-мажорных обстоятельствах, да еще и с хотя бы равным противником, офицерам. То есть каждый начал делать то, что считал правильным в подобной ситуации, в меру собственного опыта и способностей. Одни продолжили маневр перестроения, другие попытались построить оборонительный порядок, третьи просто сбросили ход или начали бестолково рыскать на курсе. Вместо флота моментально образовалось сборище кораблей разных классов, вдобавок больше озабоченных тем, как бы не протаранить друг друга, чем противодействием неизвестному противнику. Ценность флота как боевого соединения была потеряна, воевать моментально стало некому.

Конечно, такой процесс не может продолжаться бесконечно — рано или поздно порядок будет восстановлен, вот только времени на это флоту Диктатора давать некто не собирался. Два имперских линкора, линейный крейсер и мониторы просто разрядили в образовавшуюся беспомощную толпу свои орудия и на том первая фаза боя, можно сказать, была завершена — как минимум пятая часть вражеских кораблей исчезла в облаках взрывов или продолжила свой путь в виде мертвой груды обломков. Потом последовал еще один залп по смешавшемуся, сбивающемуся в кучу противнику, а потом линкоры перешли на беглый огонь.

Менее чем за минуту потерявший почти половину кораблей флот Диктатора оказался в невыгоднейшем положении избиваемого — подойти под огнем на расстояние, с которого имелся хоть малейший шанс достать имперские корабли, было не то чтобы затруднительно, а просто невозможно. Однако, похоже, в командиры кораблей редко берут дураков. Все они как-то синхронно сообразили, что пытаться держать строй, как того предписывают тактические наставление и сам Великий и Непогрешимый Устав в такой ситуации — извращенная форма самоубийства.

Короче говоря, рванули они в разные стороны, резонно рассудив, что в отдельно взятый и при том активно маневрирующий корабль попасть сложнее. Вполне логично и… предсказуемость наказуема.

Крейсера и эсминцы, до того скрытые маскировочными полями и спокойно идущие параллельно флоту Диктатора, приняли их с распростертыми объятиями и начали расстреливать в упор, благо сектора обстрела давно были распределены. То тут, то там среди вражеских кораблей серебристыми стрелами мелькали имперские штурмовики, перехватывающие немногих, сумевших прорваться сквозь огонь артиллерийских кораблей. Стремительный росчерк — и эскадрилья из десятка машин проносится мимо вражеского корабля и идет искать следующую жертву, оставив позади лишь объятые пламенем лоскутья. Выпустившие их авианосцы держались поодаль — они тоже несли мощную артиллерию, но она была в такой ситуации не слишком нужна.