Песец подкрался незамеченным - Страница 164

164

— Ну, я так далеко еще не заглядывал…

— Зато я заглядывала. Вы, ребята, только и можете, что стрелять и, что самое интересное, на данном этапе этого достаточно. Я, конечно, утрирую, но в общем и целом ваши мысли крутятся вокруг чисто силовых решений. Все остальное — лишь придаток к ним и направлено, в принципе, на обеспечение все тех же силовых действий. И знаешь, что самое смешное?

— Что? — автоматически спросил Ковалев.

— Да то, что сейчас этого вполне достаточно. Ведь если вдуматься, все прекрасно понимают: идет война, а значит, вполне логично и то, что все, и в первую очередь экономика, ориентировано на нужды военных, и то, что эти самые военные всем заправляют. Все трудности, дефицит, комендантский час, всесилие спецслужб и прочие прелести военного времени воспринимаются, как должное. И потом, идет ГРАЖДАНСКАЯ война. А что это значит? Да то, что в любой спорной ситуации прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав. Вы это довели до обывателей весьма доходчиво, хотя людей вешать, конечно, не метод. Правда, стоит признать, это остудило многие пустые головы.

— А что было делать?

— Да все правильно ты сделал, я ведь тебя ни в чем не упрекаю. Все эти… Ну, которые правозащитники, свою судьбу вполне заслужили. Тем более что кроме как языком трепать, они все равно больше ничего не умели. Ну да что делать, в любой стране есть такая вот пятая колонна. Хотя, конечно, я бы их на урановые рудники загнала — не так доходчиво, конечно, зато польза несомненная. Отработали бы хотя бы то, что государство вложило в их воспитание да учебу…

— Ладно, хрен с ними со всеми — кого, зачем и куда я загоняю, я знаю и сам. Ты лучше объясни, к чему ты этот разговор завела?

— Этот разговор я завела только для того, чтобы ты понял простую истину: как только вы сумеете создать… Да-да, реально придется создавать, а не реставрировать, империю, вам придется заняться ее обустройством.

— Нам.

— Что нам?

— Нам — значит, нам. Или ты от нас, сирых да убогих, уже дистанцируешься?

— Да нет. Действительно, нам. Но суть-то не в этом. Ты подумай сам: как только закончится война, люди захотят жить лучше, а для этого нужны экономика, культура, гражданское строительство… Да проще перечислить то, чего не нужно, а ведь финансы будут в раздрае, коммуникации окажутся нарушены, инфраструктура пострадает. Со всем этим надо будет что-то делать, я даже не представляю, если честно, что. А ты тем более не представляешь — ты ведь мыслишь только категориями и потребностями флота, который, кстати, тоже придется и модернизировать, и усиливать. Но ведь вооруженные силы — это не вся империя, это только ее часть. Важная, часто даже важнейшая, но часть. А потом люди спросят: "а почему нам жрать нечего"? Что ты им скажешь?

Ковалев подавленно молчал. Девушка говорила, в принципе, прописные истины, и возразить ей было нечего. А Дайяна, видя это и словно вколачивая последний гвоздь в крышку гроба, закончила:

— Да нечего тебе сказать будет. А людям охота нормально жить и, когда они увидят, что нормальной жизни ты им обеспечить не можешь, они спросят: "а на кой черт нам это сдалось"? И вот когда этот вопрос возникнет, это будет для империи началом конца.

— Пусть попробуют… — начал было Ковалев, но Дайяна, которая, похоже, вошла во вкус, перебила его:

— Знаю, ты сейчас скажешь, что у тебя флот, у тебя армия и, ежели что, ты разнесешь все вдребезги и пополам. Оно так, но, вот незадача, из кого ты будешь набирать армию? Твоих земляков не так и много, а из местных… Думаешь, они станут стрелять по своим? Может быть, и станут, конечно, если ты грамотно определишь солдатам места дислокации и проведешь хорошую психологическую обработку, но это, в любом случае, будет агония. На штыках можно усидеть… Какое-то время, а потом все равно произойдет взрыв, и возродить империю вновь уже не получится — она будет ассоциироваться у людей только со страхом, смертью, голодом. Ты этого хочешь?

Ковалев вновь промолчал — его уже давным-давно не тыкали как щенка носом в собственное дерьмо. Это было неприятно и… непривычно. Все-таки каждый из нас живет в иллюзорном мире, который сам создает, а потом холит и лелеет. Сейчас этот мир, главным постулатом которого была крутизна его создателя, разлетелся на куски. Дайяна усмехнулась:

— Да ты не волнуйся, ничего страшного еще не произошло. У нас пока достаточно времени и для того, чтобы подготовиться к проблемам послевоенного государства, и для того, чтобы принять меры. А вот если мы ничего не сделаем… Даже и не знаю, одно могу сказать: такие государства долго не живут.

— Блин, как без тебя было хорошо, как спокойно… Летали себе, стреляли, и ни над какими глобальными проблемами и в ус не дули, — вымученно улыбнулся адмирал. — А тут пришел поручик Ржевский и все опошлил.

— А что ты думал — в сказку попал? Проснись, дорогой, вокруг суровые будни.

— Да понял я уже, — хмуро кивнул адмирал. — Какие у тебя предложения?

— Для начала — оторвать от дивана то место, которым ты обычно думаешь, и сварить кофе. У тебя это лучше всего получается, даже лучше, чем воевать. Намного лучше, кстати. А потом подумать: а почему это я решила встретиться с нашими потенциальными противниками? Впрочем, ради экономии времени, специально для тебя я поясню — это шанс заполучить их целиком, с работающей экономикой и целой инфраструктурой. Если честно, ты со своими тупо-прямолинейными действиями добился-таки стратегического эффекта. Ты их напугал, и теперь велика вероятность, что они будут сговорчивее. Да, мне пришлось дать им слово — и его придется сдержать. Ты, если помнишь, сам учил меня этому, но все равно, хотя риск, я понимаю, и велик, мы не имеем права упустить такую возможность.

164